Всевышний

«Всевышний» (1948) — самое масштабное и в то же время загадочное произведение одного из крупнейших мыслителей ХХ века Мориса Бланшо (1907–2003).
В этом, последнем, романе (далее он отказался от большой формы ради более сжатых умозрительных повестей) критики склонны усматривать самые разные философские темы (конец истории и победа Абсолютного знания, смерть Бога, экзистенциальная озабоченность Dasein’а, смерть как гарант литературного слова) и литературные парадигмы (политический памфлет, апокалиптическая дистопия, кафкианская притча), но все эти продолжающиеся по сей день построения с очевидностью оказываются лишь редукциями принципиально неразложимого на умозрительные конструкты текста.
Неожиданную злободневность роману, написанному на волне потрясений, вызванных Второй мировой войной, придает тот факт, что действие в нем разворачивается на фоне социальных катаклизмов, спровоцированных в идеально стабильном тоталитарном государстве чудовищной эпидемией, которую мы сегодня назвали бы пандемией.
«Если я написал кое-какие книги, то лишь потому, что надеялся положить книгами всему этому конец. Если написал романы, то родились они в тот миг, когда слова начали отступать перед истиной». Морис Бланшо
«Войти в прозу Бланшо — значит вступить в ненадежный мир, который отстаивает свою свободу от комфорта и мертвящей привычности мимесиса». Гилберт Соррентино

Роман "Всевышний" вовлекает и затягивает с первых строк своим странным вихреобразным, затягивающим движением не сюжета, не привычного нарратива (его нет, не ищите), а некими точками схода отдельных событий, которые перемещаются к финальной катастрофе или, наоборот, эвкатастрофе, благому потрясению (термин введённый Дж.Р.Р.Толкиным в эссе "О волшебных сказках"). Тут можно провести параллель с " движущимся скандалом"(определение М.Бахтина) в романах Достоевского, только вот конечная точка этого движения у Бланшо - лишь начало нового. Привычные рамки повествования классического романа здесь не работают, в контексте произведения смерть -- это благое событие, обретение свободы.

В этом вихреобразном движении перед нами возникают и исчезают (без объяснений) разные образы. Главный герой (есть полное основание так его называть, ведь именно с ним происходит основное преображение) -- безымянный узник реального мира, в котором он плывет, как в бушующем потоке, пытаясь ухватиться за события, имена людей, новые знакомства, родственные связи... И не может удержаться, каждый раз руки его слабеют, и очередная "реальность" выскальзывает из них, уносится стремительным течением.